Покушение на Николая оказалось… не совсем покушением. Ну, то есть, покушение-то было, но такое… несерьёзное. Молодой, экзальтированный корнет Лейб-гвардии гусарского полка дождался очереди своего полка нести караулы в Зимнем и, выбрав самый неудачный момент, набросился на Николая с обнажённой саблей и криком: «Смерть узурпатору!». Николай, который после бунта на Сенатской площади заимел привычку даже по Зимнему передвигаться с заряженным пистолетом, хладнокровно выхватил оный и двумя выстрелами ранил нападавшего и выбил у него из рук саблю… Собственное же ранение же он получил от осколка сабельного лезвия, отломленного выстрелом и отлетевшего в его сторону, черканув молодого императора по щеке. Особых повреждений это не нанесло, но кровило сильно. Николай самолично промыл царапину спиртом, немало удивив этим действием своего лейб-медика, и отказался заклеивать полученную рану. Отчего привёл в ажитацию всех петербургских красавиц, которые, едва заметив на его лице не до конца зажившую царапину, тут же падали в обморок от восхищения. То есть — с одной стороны покушение как бы было, с а другой — оно было исполнено столь глупо и примитивно, что ничем иным нежели выплеском истеричного сознания быть не могло.
Впрочем, однозначно утверждать, что это был истерический выплеск экзальтированного юнца было, всё-таки, неверным поступком. Поэтому сейчас Бенкендорф, отодвинув все свои дела, детально разбирался с этим происшествием буквально выворачивая корнета наизнанку. Плюс, расследование в данный момент велось и против семьи этого идиота и, судя по тому как оно велось — простыми извинениями или обычной опалой там дело точно не ограничится… Кроме того, это покушение, похоже, привело к ещё одному результату. Поскольку уже на первом этапе выяснилось, что огромное влияние на корнета оказал его гувернёр — беженец из бурбоновской Франции, Бенкендорф инициировал тотальную проверку всех приближённых слуг российской элиты. Причём просто проверкой дело не ограничилось — уже пошли и задержания. А это, в свою очередь, вызвало повальный отток из Санкт-Петербурга европейской прислуги — французов, англичан, шведов, итальянцев, швейцарцев и так далее (да-да, гастарбайтеры в России нынче были не только из англичан). Немцы пока держались, но оные в России, в отличие от остальных как-то и не считались иностранцами — в тех же прибалтийских губерниях они составляли едва ли не треть населения, да и на Волге их после матушки-Екатерины жило преизрядно… Так что круги, запущенные бунтом на Сенатской площади всё ещё расходились и расходились по стране, и конца-края этому пока видно не было.
— Ну что смотришь — стыдно стало?- сердито вопросил Николай.
— Да ни капельки!- не менее сердито отозвался Данька.- Ты меня с дела сорвал, причём попусту…
— Покушение на императора — это по-твоему попусту?
— Да какое это покушение⁈- возмутился бывший майор.- Тем более, что я тебе давно уже говорил, что надобно не гвардейские караулы на охрану ставить, а специальную службу охраны организовывать — а ты всё тянешь!
— Никогда русский император не будет заслоняться охранниками от своего народа и своей гвардии!- гордо вскинул голову Николай. А бывший майор досадливо сморщился. Он знал, что для молодого императора это не просто слова — читал об этом в оставленном будущем. И о том, как Николай I гулял с собакой в одиночку по Летнему саду и улицам Питера. И как встретил однажды одинокую телегу с гробом, которую сопровождала старушка, каковая на вопрос императора, которого она сразу не признала, ответила, что хоронит своего квартиранта — отставного солдата, у которого не осталось никаких родственников, после чего тот снял с головы треуголку и со словами: «Нет, мать — есть у него родственник. Император всем своим солдатам — отец», вместе с ней пошёл за гробом. После чего к процессии стали валом присоединяться прохожие. Так что на кладбище уже вошла целая толпа… И как в конце сороковых годов, когда в Петербурге в той истории появился первый общественный транспорт в виде городских дилижансов — лично прокатился на таком, а когда кондуктор потребовал заплатить (у императора-то…) — не смог, так как не носил с собой денег, но зато на следующий день прислал в контору гривенник за проезд и двадцать пять рублей чаевых кондуктору… Таких случаев в исторических байках описывалась масса. Так что слова Николая Данька воспринял именно как позицию. Причём глупую.
— Значит жди очередную табакерку по голове!- зло отрезал он…
Короче они поругались. Похоже, не смотря на всё то хладнокровие, с которым Николай действовал в момент покушения, по психике, ещё с детства расшатанной фактом убийства отца, а также истерическим страхом перед подобным старшего брата Константина, категорически отказавшегося из-за него от императорской короны, и усугублённой случившимся чуть больше года назад декабрьским бунтом, оно ему всё-таки дало нехило. Вот он и повёл себя будто испугавшийся ребёнок…
Так что вечер закончился тем, что Данька, не став останавливаться в своём уже окончательно отремонтированном доме на Невском проспекте, уехал на вокзал, а затем и к себе в Сусары.
Добравшись до своего дома, он принял душ и завалился на кровать, уставившись в потолок.
Путешествие из Архангельска для него слилось в одну непрерывную скачку. Как-то не помнил он покушений на Николая I… вот сынку его — да, досталось. Вроде как на Александра II было совершено аж семь покушений. «Борцы за свободу» выслеживали его выслеживали пока, наконец, не выследили. Причём, по информации из интернета — окончательно грохнули его чуть ли не в тот момент, когда он ехал подписывать Конституцию. А вот с его отцом всё было ровно… и тут на тебе — покушение. И ведь с момента коронации дай бог полгода прошло! Как так-то? Чего же это бывший майор тут такого натворил, что всякие террористы чуть ли не на пятьдесят лет раньше вылезли? Где напортачил? Так что мучимый подобными мыслями гнал он в Питер как не в себя. И потому добрался до него довольно быстро — всего за две недели… Как выяснилось — торопился он зря. Впрочем, понятно это стало уже в Шлиссельбурге. Нет, некие отрывочные сведения о покушении он, естественно, получил намного раньше — от того же фельдъегеря, привёзшего приказ, и потом — в Верхневыговском монастыре и в Лодейном поле, где он останавливался на ночлег и смену лошадей, но именно в Шлиссельбурге он получил достаточно точную информацию о том, что произошло. Получил и аж плюнул в сердцах. Ну вот какого нужно было срывать его с места⁈ И в этих раздрайных чувствах он и прибыл в город, сразу направившись напрямую во дворец… где и поругался с императором. Дебил! Теперь, успокоившись, он понимал это совершенно точно. Нужно было заехать домой, помыться, поесть, и только потом идти к Николаю. Да и там не обвинениями кидаться, а сидеть да поддакивать. Тому ведь выговориться нужно было, пожаловаться/поплакаться кому, перед кем не стыдно нервы свои показать, а Данька, дурак этакий, всего этого не понял и принялся свой характер показывать да обвинениями кидаться. Ну, да что уж теперь делать… Как бы там ни было — раз уж всё так случилось, значит завтра с утра надо быстренько проинспектировать что тут успели сделать за время его отсутствия и не требуется ли где-нибудь сделать «животворящий пинок». Вероятность этого была не очень большой — всеми проектами у него занимался народ, любящий своё дело и горящий энтузиазмом, так что от него требовалось только направлять его в нужную сторону, но мало ли что…
Как выяснилось — «мало ли что» действительно случилось. Причём, считай, на главном направлении — строительстве железной дороги.
Трассировку маршрута, который, как и планировалось, проложили не как в прошлый раз — почти напрямую, а через Великий Новгород, Торжок и Клин, закончили ещё прошлым летом. Самый сложный объект на маршруте — мост через Волгу в районе Твери должен был строить Челиев из своего водостойкого цемента. То есть не весь, а быки для него естественно… пролётные строения должны были возводить из уже привычных клёпанных балок. Так что все вопросы были, вроде как, решены. За исключением одного — с землёй. Но за зиму планировалось выкупить первые участки, которые должны были обойтись наиболее дорого, потому как располагались рядом с обеими столицами, и с апреля месяца начать строительство… Так вот, как выяснилось — почти треть земель, на которых должно было развернуться строительство в этом году, к настоящему моменту выкупить так и не удалось. И виноват в этом по большому счёту оказался сам Даниил.