Первую трассировку сделали ещё по зиме. Данька нанял проводников, взял шестёрку своих выпускников и «пробежался» на лыжах до Кушвы. По первым прикидкам до неё вышло почти пятьдесят вёрст. Причём, трасса получилась на удивление простой… Ну не то чтобы совсем, но по сравнению с Салдинской — небо и земля. Там-то пришлось в двух местах городить целые эстакады в духе тех, что строили американцы в XIX веке, здесь же даже мосты через большинство рек можно было бросать в один пролёт.

Самая большая трудность была с людьми — выемки копать и насыпи делать придётся много где, а рабочих рук на Урале не хватает испокон века. Так что Данька начал потихоньку варганить на базе одного из паровозов паровой экскаватор. Он над ним уже давно думал. Да и кое-какой опыт подобного рода у него здесь тоже уже был — ну, когда делали землечерпалку. Хотя там, естественно, изрядно помог Берд. Да и сухопутная конструкция должна была заметно отличаться. Но Данька был практически уверен, что справиться. Естественно, должен был получиться жуткий эрзац, но вряд ли кто-то где-то в мире сейчас способен был сделать что-то круче.

Понятно, что провести полную трассировку по глубокому снегу было невозможно — под снегом ведь не видно какие где грунты, так что вполне может случиться, что там, где намечено сделать выемку — на глубине штыка лопаты вылезет скала, а на месте, где планируется опора моста — окажется песчаный плывун. Так что на окончательную трассировку было запланировано выдвинуться где-то в начале мая.

Ну а до того, занялись активной подготовкой — пилили по зиме лес на шпалы и временные эстакады, клепали автоклавы, наладили пропитку шпал и бруса для эстакад, прокатку «коробов» для сборки мостовых балок, из которых где-то в марте, ещё до ледохода, должны были начать собирать капитальные мосты на Салдинской дороге. Дело шло туго, но лиха беда — начало. Бывший майор, подумав, спроектировал нечто вроде «стандартного» пролёта, который хоть и получился по длине куда меньше привычного ему, зато собирался всего из трёх типоразмеров балок, которые можно было склепать прямо на заводе и доставлять на платформах к месту монтажа. С нынешними технологиями легче было поставить лишнюю опору нежели добавить пролёту пару дополнительных саженей. Даже учитывая несопоставимые трудозатраты… Поработали и над рельсокатальными станами, изготовив более крупные, тяжелые и прочные ролики и добавив науглероживание головки рельса угольным порошком. Особенно многого не достигли, но новый вариант рельс вышел заметно тяжелее и крепче старого. Как бы не полноценные Р24 получились… Так что работа кипела. Оттого до мая время пролетело незаметно…

— Убитых нет, пострадавших трое, тяжело — один. Одному рабочему ключицу выбило ударом дубины — лежит стонет, у остальных — синяки да ссадины,- коротко доложил Дормидонт, старший серди шестёрки его выпускников, ставших ему настоящим штабом. Остальных он распределил на завод, мастерские, химический участок и уже построенную дорогу. Движение и меры безопасности они на ней, конечно, наладили, плюс гужевая тяга с коногонами, которые организовали себе «приработок» приведший как минимум к одной катастрофе, так же с дороги ушла, но ухо всё равно надо было держать востро. Местные-то, которые наладили себе такой удобный канал транспортировки — никуда не делись. Так что попытки раскрутить теперь уже паровозные бригады на «порадеть родному человечку» предпринимались с завидной регулярностью… А вот эту шестёрку он всюду таскал за собой. Они били шурфы, описывали керны, помогали ему с трассировкой маршрута, возились с ним над паровым экскаватором, а в начале марта он забрал их с собой на сборку пролёта первого капитального моста, где каждый из них освоил ремесло клепальщика. Данька очень надеялся, что одной дорогой здесь, на Урале дело не ограничится, и после постройки нынешней образуются, как это говорил Демидов «кумпанства», которые захотят тянуть дорогу и дальше — на восток, до Тюмени, а то и до Омска, и на юг — до Уфы и горы Магнитной. Может не сразу, возможно даже до конечных указанных пунктов и не при его жизни, но появятся… Наверное, с точки зрения бизнеса для получения максимальных доходов лучше было бы держать монополию, но ну его к чёрту. Ему на жизнь и того, что он там заработает хватит. А вот то, что в стране железнодорожная сеть начнёт развиваться из ещё одного центра — это по любым меркам хорошо. Ну и с бизнесом тоже не всё так однозначно. Ведь по любому паровозы и вагоны его конструкции точно всегда будут на голову выше всего, что тут смогут сделать Демидовы. Ну, когда они наладят их производство… в том, что наладят — у Даниила никакого сомнения не было. Потому что для этого у Демидова было всё — металл, рабочие и мастера достаточной квалификации и, едва ли не самое главное — рынок сбыта. Так что точно наладят — и к бабушке не ходи! Но их качество и эффективность точно будут хуже, чем у него. А значит они всё равно будут покупать его продукцию. Никак не обойдутся только своими.

— Хорошо, понял,- кивнул бывший майор.- Помощь оказали?

— Оказываем. Ссадины обработали. Трифон и Никодим лубок ладят. Остальные трупы обыскивают.

— Оборудование всё цело?

— Один бур погнули,- слегка помрачнел Дормидонт.- Один тятюк прямо на ящики со склона оврага сиганул, ну и…- он скривился. Данька же хмыкнул и махнул рукой. До Кушвы оставался всего день работы — так что справятся. А потом прям в Кушве на заводе всё и поправим.

— Плотогоны это,- сообщил, вернувшись, старший команды стражников.- У них слух прошёл, что твоя дорога их работы лишит — вот они и сбились в ватажку чтобы с этой бедой покончить. Три десятка человек набралось. Думали — этого с лихвой хватит. А теперь половина здесь лежит. Да и из тех, кто сбежал, сколько-нито ранетые. Их скоро тоже Антонов огонь пожрёт.

— О, как!- удивился Данька.- Плотогоны⁈ И как это дорога их заденет? Кому придёт в голову дерево по железной дороге в Пермь возить-то?

— Отчего только дерево-то?- удивился стражник.- У нас считай половина того что делаем на плотах по Чусовой сплавляется. Нормально-то по ней только по большой воде сплавляться можно — а она не более недели держится. Да и то не хватает. Прудами воду поднимают. Сначала на Ревдинском шлюзы открывают, потом Шайтанский, затем Уткинский, Билимбаевский и так далее. В апреле такие караваны барок по Чусовой идут — что твои утки… А вот в остальное время — почитай токмо плоты.

И тут бывший майор вспомнил песню Митяева:

— А как на речке, что за лесом

Промашка вышла, да зазря.

Мы потопили плот с железом,

А на железе — соболя.

И хоть речь в песне шла о более давних временах — Пугачёвском восстании, но, как видно, с тех пор ничего по большому счёту не изменилось.

— Вот оно ка-ак,- задумчиво протянул он. То есть выходит им с Тревитиком рельсы тоже плотами доставляли… Теперь понятно почему Демидов так заинтересовался дорогой. Тут речь уже не об удобстве идёт, а как бы не о банальном выживании. Потому что как может выжить крупный промышленный район, имеющий возможность нормально доставлять продукцию своих предприятий к месту реализации всего неделю в году… Впрочем, как-то он в том мире, который ныне остался только в памяти бывшего майора выжил же? Да не просто выжил, а стал одним из самых развитых промышленных районов не только России, но и мира. Так что не всё так однозначно. Похоже, и на плотах можно вполне себе нормально доставлять к российским городам и портам уральский метал в нужном объеме… Но железной дорогой однозначно лучше!

— То есть они так боятся, что у них работы не будет?

— Так плотогоны — это ж самая пьянь и рвань,- пояснил бывший солдат.- У них же нет ничего — ни своей барки, хучь бы и на паях, ни работы нормальной. Плот до Перми доведут, а потом пешком вдоль Чусовой обратно топают. Редко у кого получается в бурлацкую ватагу на обратную дорогу пристроиться. Вниз-то груза куда более идёт нежели вверх… И так раза три-четыре за лето. И деньгу зарабатывают токмо-токмо зиму пережить… Так что им ежели хоть на рейс меньше за лето будет — так ложись да и помирай! Тут, чай, Урал, а не Россия — «кусочничать» не пойдёшь…